Прежде чем писать о чем то, пытаюсь сделать поиск. “рок против расизма” Париж не дает ничего… интересно.
Проблема только в том, что я сам помню маловато.
Это было в начале 90х, организовал это Стас Намин Центр, значит 93-94 году. Мы были большой гопой, естественно с Наминым, его президентом С. Шкодиным и с “Бригадой С”. Был ли кто-то еще с нами? Не помню, сори.
Запомнился момент, когда весь зал, а вернее сказать вся площадь (потому что это происходит на открытом воздухе) ахнула, и я чуть не прозевал начало песни, потому что увиденное повергло меня в шок.
То, что Веселкин куда то забирается, что-то раздевает, кого то надувает или “обувает” я, конечно, уже привык. Были выливание воды, кидание снегом, болтание под куполом цирка, биение металлической арматурой по людям, скаканье по креслам и любым другим реквизитам, в общем что под руку подвернется, а подворачивался Веселкину обычно что-то, что нормальные люди даже и не замечают… но это было уже за пределами членораздельного описания шоу. Веселкин решил вскарабкаться на что-нибудь, а потому что залезть на 20-ти метровую крышу сцену ему не дали, он просто отошел (в танце, естественно) в глубь площади и залез на 40 метровый бетонный осветительный столб. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных. И там видимо еще по всякому изощрялся, этого я уже не видел, потому что отвернулся. Такое наблюдать и одновременно играть я еще не научился. Все кто жил когда либо за границей понимают, что в этот момент творилось со всеми организаторами…
Второе, что осталось в памяти, это отъезд на следующий день в аэропорт.
Сразу признаюсь не большой фанат музыки “Бригады С” и это начиная еще с “сидит сантехник…”, но ведь какие они классные люди! Остроумные, легкие, общительные, наконец, супер профи. Ну а про Гарика уже написаны тома комплиментов, а почему? Да, потому что он – душа любой компании, человек – мотор! Но в тот вечер после концерта мы не пересеклись, и я был слегка огорчен этим, мы стояли с К. Миллером и перемывали кости проходящим парижанам. В этот солнечный день дышалось так легко, хотелось просто дышать воздухом Парижа, те кто бывали в этом городе меня поймут.
Улочка, куда выходили музыканты была узкая, скарба у музыкантов всегда много, а тут еще кое что было прикуплено для “голодной российской действительности”, в общем улица уже выглядела под стать Мон Мартру в час пик, а автобуса все не было. Какие то люди звонили, бегали, переживали…
Вот это именно тот момент за который я люблю артистическую жизнь. Я не люблю ее за кричащих фанов и интервью телевиденью, жаркому свету кино-софитов и паленому запаху на киносъёмках, за уважительные и завистливые взгляды, за вопросы с подтекстом и ночное вдыхание паров алкоголя и сигаретного дыма под завывающий звук микрофона, который завелся на саундчеке, за долгие поездки по разным городам России и разного зарубежья, за встречи с известными и “известными” людьми, за халявную выпивку и за подачу спец транспорта к траппу самолета… Я его люблю за этот миг, за миг, когда все рушится и падает в тартарары, и человек 50 русских остаются без билетов домой, потому что их рейс улетел пустым, без крыши под головой, потому что найти гостиницу в туристический сезон в Париже не возможно, потому что эти люди имеют контракты за тысячи километров от этого места и им не суждено исполнится, а ты спокойно сидишь на проезжей части, поддерживая край кофра от гитары и в ус себе не дуешь.
Как жизнь хороша, когда припекающее солнышко ласково гладит тебя по щеке и пытается залезть прямо в сердцевину твоего полуприкрытого глазного яблока, в то время, когда дома, в Питере лютует пронизывающий ветер и люди прячутся в воротники демисезонных пальто… Кира журчит о каких то своих художественных заботах, как он, “Тот самый Миллер” станет тем самым Миллером, а тебе не хочется ничего…
Как вдруг, как вдруг, кто-то запевает что-то знакомое, его подхватывают окружающие, Петюня уже расчехляет свою гармошку или как ее называют, медные вступают на припеве и в эту нестройную рать вливается мощный голос Гарика, и понеслось!
Как по Питерской понеслась русская энергия по городу русских эмигрантов, под названием Париж, и это уже не вчерашний официоз, не зарабатывание денег, а – Русская душа развернулась, и остановить ее уже невозможно. Песни переходят одна в другую, романсы сменяют памфлеты и их сменяют дразнилки… полный кайф! Это похоже не закончится никогда… В паузах я слышу странные металлические звуки, похожие на звон золота. Это галлюцинации… нет, это монеты! Свободно конвертируемые монеты. Люди начали кидать мелочь в окна своих квартир… О, какая прекрасная и древняя традиция, поддержать музыканта не только добрым словом, но проголосовать своим трудовым рублем.
Прозаический конец.
Приезжает автобус, от туда вылетает счастливый до нельзя Стас Намин и мы уезжаем от этого кайфа куда-то в сторону, в сторону от столбовой дороги счастья в неизведанные и темные лабиринты реальной жизни, из кайфа в не кайф, из бытия в небытие. Фантасмагория по имени Реальная Жизнь продолжается, а как было хорошо без нее…
И так каждый раз.
Как только… – так сразу!
